Rory Block. Рори Блок о сексизме 1970х, о торцевом ключе вместо слайда, о том, как была пастором
Какой блюзовый исполнитель не хотел бы иметь достаточно близкие отношения с Коко Тейлор, и заслужить от неё ласковое прозвище? У известной кантри-блюзовой исполнительницы (и семикратной обладательницы премии Blues Music Award) Авроры “Рори” Блок были такие близкие отношения, и Коко обычно называла Рори “Маленькая мисс Динамит”. Упоминание об этом можно услышать в конце одной из песен последнего релиза Рори "Ain't Nobody Worried". Журнал Blues Blast недавно имел возможность связаться с Рори по телефону и узнать больше о том, как появилось это прозвище.
Rory Block - Cried Like A Baby
Рори выросла на Манхэттене в то время, когда там также жили некоторые из самых талантливых музыкантов в мире, включая Боба Дилана, Джона Себастьяна и Марию Малдор. Кроме того, великие блюзовые музыканты, такие как Сон Хаус, Скип Джеймс, Миссисипи Джон Херт, преподобный Гэри Дэвис и Букка Уайт, были заново открыты и привезены в этот район. Подростком Рори познакомил с этими мастерами блюза ее друг Стефан Гроссман, который знал всех музыкантов, коллекционеров пластинок и историков музыки в округе, а также брал уроки игры на гитаре у Гэри Дэвиса. Рори тоже брала уроки у Дэвиса, могла проводить время с Джоном Хертом из Миссисипи и возможность играть с Соном Хаусом, и все это в очень раннем возрасте. Хотя у нее был уникальный опыт общения с этими мастерами в качестве наставников, как и у большинства других артистов, у нее не было наставника, который научил бы ее деловому аспекту музыкальной карьеры и тому, как выжить в музыкальной индустрии.
“Поначалу я понятия не имел о деловой стороне вещей, но в конце концов по необходимости приходится осваивать все тонкости. За эти годы я действительно довольно хорошо стала разбираться в бухгалтерском учете. Что касается рекламы и того, где вы должны продавать свою музыку, то сейчас - совсем другой мир, чем был в 1970-х годах. Ты оказывался в руках звукозаписывающей компании. Они связывались с радиостанциями и делали всю рекламу. Теперь, когда многие артисты выпускают свои собственные компакт-диски, им приходится делать большую часть этого самим в социальных сетях. Я не любитель социальных сетей, поэтому у меня возникли бы трудности, если бы я начинала сегодня, поэтому на самом деле здорово иметь лейбл, который делает все это за меня.
Что касается продвижения по карьерной лестнице, то, с одной стороны, я имела дело с неуверенностью и разочарованием своего детства (в основном от матери), но, с другой стороны, мне каким-то образом удалось стать иррационально оптимистичной, веря, что "небо - это предел", и в конечном итоге я пришла к некоторым довольно диким идеям - вещам, которые не имели никакого смысла, - например, моя идея о том, что Стиви Уандер мог бы каким-то образом сыграть на моем альбоме. Но я случайно узнала кое-кого, кто работал инженером со Стиви, поэтому сказала: "Джим, как ты думаешь, Стиви согласится сыграть на моем альбоме?’ И Джим сказал: "Что ж, попробовать стоит". Так что я отправила песню, и Джим позвонил мне посреди ночи, чтобы сказать: "Знаешь что, Стиви сказал "да"!" Позже Бонни Райт, Марк Нопфлер, Тадж Махал и ряд других великих артистов также были невероятно добры ко мне и играли на моих записях. Честно говоря, я превзошла свои мечты и ожидания в этом отношении и уверена, что это было благословение Божье”.
В дополнение к совершенно иному методу рекламы, в начале семидесятых в музыкальной индустрии существовали и другие отличия. Рори спросили, часто ли она сталкивалась с сексизмом на протяжении всей своей карьеры.
“Вначале сексизм был плохим. Люди часто говорили мне: ‘Девушки не должны так играть на гитаре’. Когда я открывала концерты для своего друга Джона Хэммонда в Австралии, было несколько человек, которые были почти оскорблены моей игрой. Кто-то зашел в грим уборную и отчитал меня за то, что я играла агрессивно и била по гитаре, как Чарли Паттон. Я просто сказала: "Но именно так и должно быть сыграно’. Отношение в то время было (по крайней мере, для некоторых людей) таким: “Девушки так не поступают". Но я никогда с этим не соглашалась и никогда ни по какой причине не меняла манеру своей игры на гитаре.
Другой пример сексизма был в Калифорнии. Мне тогда было 15 лет, и я играла на сцене с Фредом Макдауэллом, вдруг кто-то вскочил и крикнул: "Она играет как мужчина!’ У меня всегда был резкий стиль игры на гитаре, потому что мой отец играл на инструменте именно так - властно и мощно - и, кроме того, именно так существовал кантри-блюз. Но в то время я обнаружила, что у многих людей было предубеждение, что женщинам полагается играть только тихие арпеджио и петь нежным шепотом.
Тогда на радио тоже был сексизм. Редакторы программ обычно говорили: "Мы не ротируем певиц-цыпочек вплотную друг к другу, мы должны распределять их по группам и иметь определенное количество исполнителей-мужчин между ними’. Это было дико. Как будто люди могли разозлиться или, возможно, потерять интерес, если бы один за другим раздавались женские голоса. Для меня это никогда не имело никакого смысла, и я часто рассказывала об этом всем, кто был готов слушать. Помню, я спросила: "Почему это нормально - исполнять десять песен мужчинами и только одну или две женщинами?" К счастью, со временем это изменилось. Сейчас я часто слышу, что промоутеры специально ищут артисток для участия в их составе. Так что, возможно, все выровнялось”.
В настоящее время Рори работает со Stony Plain Records, своем третьем лейбле звукозаписи. Она рассказала о том, как бывает трудно найти лейбл, который готов предоставить музыканту творческую свободу.
“Я работала с Rounder Records на четырнадцати альбомах. По моему предыдущему опыту, звукозаписывающие лейблы всегда пытались диктовать, что и как я буду записывать. В результате я была поражена, когда в Раундере сказали, когда я впервые подписала с ними контракт: "Не беспокойтесь о том, чтобы сделать запись, подходящую для радио’. Они сказали: "Просто запишите пластинку, которая, по вашему мнению, прекрасна". Я был поражена - они предоставили мне полную творческую свободу вплоть до 14-го релиза. Но потом они начали придумывать темы и назначили мне продюсера. Я знаю, что у них были самые благие намерения, и мне, вероятно, следовало довести дело до конца, но я чувствовала себя ограниченной. Я свободная птица, у которой должно быть полное художественное пространство. Тем не менее, это не было негативным расставанием, я просто поняла, что пришло время посмотреть, что еще где нибудь есть. Поработав с несколькими разными лейблами (все замечательные люди и у всех хороший опыт), я связалась с Stony Plain Records - и они действительно фантастические. Они полностью поддерживают меня и дают мне полную творческую свободу. Я действительно могу сказать, что они меня поддерживают на 100%”.
Рори решила, что в ее жизни было несколько исключительных событий, и решила написать свои мемуары, подробно описав свои возможности встретиться и поработать с некоторыми легендами бизнеса. Она опубликовала книгу, но обнаружила, что ей пришлось преодолеть последствия своего воспитания, чтобы позволить себе рассказать о своем опыте.
“Когда я впервые начала играть на гитаре, моя мать была очень расстроена. Она сказала мне, что я была "громкой" и "назойливой", и что я просто пыталась привлечь к себе внимание. Конечно, когда я была ребенком со жгучим желанием играть музыку, это опустошало меня - в итоге тихий голос в моей голове велел мне сделать это потише, держаться подальше от центра внимания и не привлекать к себе внимания. Из-за этого я даже перестала играть, сделав паузу почти на десять лет. Это все еще влияет на меня сегодня, но мне удалось примириться с причинами, по которым моя мать так себя чувствовала. Она просто повторяла то, что ей говорили, когда она росла. Она сама была превосходной певицей и однажды проходила прослушивание в The Weavers. Позже семейные слухи подтвердили, что ее приняли, но она отказалась от гастролей, потому что была беременна моей старшей сестрой. И это был 1948 год, совершенно другой мир.
Позже она со слезами на глазах извинилась передо мной, и мы пришли к глубокому взаимопониманию. Но, несмотря на все это, когда я писала свою книгу, мне было трудно рассказывать о своих впечатлениях - знакомстве с мастерами блюза, детстве среди многих известных и великих артистов, которые гуляли по улицам Гринвич-Виллидж. Надоедливый голосок в моей голове говорил, что это - хвастовство. Я чувствовала, что не могу сказать, что знала Миссисипи Джона Херта или Сон Хауса, Скипа Джеймса, Фреда Макдауэлла и преподобного Гэри Дэвиса. Я чувствовала, что не могу сказать, что Боб Дилан жил через две двери от магазина сандалий моего отца (the Allan Block Sandal Shop) и иногда заходил внутрь, разговаривая с моим отцом, когда я заходила после школы. Мне постоянно приходилось преодолевать чувство, что я должна оставаться на заднем плане. Но в то же время, согласно тому, что я объясняла ранее, у меня была и другая часть меня, которая верила в большие мечты, в то, что я попрошу Стиви Уандера сыграть на моем альбоме, и это желание верить в силу мысли, стремиться к чему угодно, что вы можете себе представить, вероятно, привело к тому, что я стала в конечном счете тем, кто я сейчас есть”.
Ее собственный опыт преодоления уныния и неуверенности в себе помог ей наставлять других, когда она обучает студентов. Она обнаружила, что не она одна не решается быть в центре внимания, и не только других женщин ей приходилось поощрять к тому, чтобы они пользовались преимуществами центра внимания. Она также стала искусной в обучении людей игре на слайд-гитаре, технике, которой поначалу сама с трудом овладевала.
“Самая распространенная проблема, с которой я сталкиваюсь у студентов, - это неуверенность в себе. Я призываю начинающих игроков не извиняться — играть громче и увереннее. Я говорю им использовать свою личную энергию: "Играйте так, чтобы люди не могли вас игнорировать". Я думаю об одном конкретном студенте, который учился играть в стиле Son House, но думал, что он недостаточно хорош, чтобы петь. На самом деле, он был отличным игроком с прекрасным голосом, и на самом деле ему просто нужно было петь громче и играть более авторитетно. С тех пор он сформировал дуэт, и у него есть солидные последователи. Что касается обучения игре на слайд-гитаре, я считаю, что это абсолютно личное дело каждого гитариста. Вы просто должны сделать это по-своему. Вначале я пыталась сыграть Роберта Джонсона без слайда, просто голыми пальцами. Но в конце концов я поняла, что слайд станет необходимой частью моего стиля. В течение многих лет в магазинах вообще не было слайдов. Вам просто нужно было найти способ создать свой собственный. Мои друзья-парни делали их из винных бутылок, но я никогда не находила ничего достаточно маленького, чтобы уместиться в моей руке - они просто падали с пальца. Потом люди начали приносить мне слайды, сделанные на заказ: стеклянные, фарфоровые, латунные, - и я собрала неплохую коллекцию, но все равно мне никогда ничего не подходило. Наконец Джон Хэммонд сказал мне: "Пойди и купи себе торцевой ключ — они бывают всех размеров". Я примерила кучу гнезд, пока не нашла подходящее, мне тут же отшлифовали конец, и я начала практиковаться.
Когда Бонни Райтт играла на одном из моих альбомов, и мы его микшировали, услышав, когда она играла в динамиках, я сразу же поняла, что все делала неправильно. У нее был красивый непринужденный стиль . А я нервно металась рядом, переигрывая и недогружая, и мое вибрато дребезжало и жужжало. А ее вибрато было легким и обалденным. Она также издавала эти невероятные скачущие ноты, спрыгивая прямо с грифа вместе со слайдом. Так круто, столько блюзовой энергии… и вот тогда я начала практиковаться по-настоящему, слушая Бонни, Рая Кудера и Брендона Крокера (отличного британского гитариста, который в то время играл в группе с Марком Нопфлером под названием "The Notting Hillbillies"). Однажды я все таки научилась.
Рори часто замечает, что люди в зале чувствуют определенную связь с ней из-за песен, которые она написала, например таких как “Lovin’ Whiskey”. Люди, которые любили алкоголь, обнаруживают, что эта песня находит у них сильный отклик, и может быть целительно слышать в словах, что они не одиноки в боли, которую испытывают. Рори спросили об этом и о том, были ли какие-нибудь песни, сам процесс написания которых был для нее терапевтическим.
Rory Block - Lovin' Whiskey
“Почти все мои оригиналы действуют на меня терапевтически, когда я их пишу, "Мальчик-паук" (‘Spider Boy’ ) был, вероятно, самым впечатляющим из всех. Речь шла о гибели моего старшего сына, когда ему было восемнадцать, в автомобильной катастрофе. Он был новичком- водителем и ехал за своим другом, когда не справился с управлением на повороте. Это потеря, которую вы никогда не переживете, и то утешение, которое она приносит другим в такой же ситуации, невозможно оценить. Песня "Розалин" (‘Rosaline’ ) была о выкидыше, так что это еще одна песня о потере и горе. ‘Lovin’ Whiskey’ - мой самый известный оригинал, и многие люди говорили мне, что он помог им пережить самые трудные времена в их жизни. "Серебряные крылья" ( ‘Silver Wings’ ) - это еще одна песня, которая, по словам людей, лично для них исцеляет. Речь идет о потере дорогого друга. Затем идет ‘Мамин блюз’ (‘Mama’s Blues.’ ) . Я, наверное, не могу вспомнить все песни, которые я написала, о вещах, с которыми мы все боремся в жизни, и, скорее всего, именно так они в конечном итоге помогают другим. Если это личное для меня, то, вероятно, это личное и для кого-то другого, а может быть, даже для многих других людей. Многие мои песни о борьбе не на жизнь, а на смерть и о том, что все это значит. В нем много духовного содержания. Когда человек нуждается в исцелении, невероятно важно просто знать, что ты не одинок”.
Rory Block - Mama's Blues
Рори живет в очень маленьком городке на севере штата Нью-Йорк, и они с мужем купили заброшенное здание церкви. Они использовали его как место проведения музыкальных мероприятий, и Рори также был рукоположена в священники и проводила там службы.
“На моей улице есть красивое старое здание церкви. Когда я впервые переехала в свой новый дом, это была действующая церковь со службами, свадьбами и широким спектром мероприятий. Постепенно она вышла из употребления. Я слышал, что она была "выведена из эксплуатации" и появилась на рынке как "жилое помещение" (вспомните кондоминиумы и постоянные исторические изменения в здании). Благодаря удивительной череде невероятных событий у меня в конце концов появилась возможность приобрести его, чтобы спасти здание. Итак, я дала свою цену, но потом кто-то другой сразу же перекупил у меня. Короче говоря, позже они отозвали своё предложение, и здание досталось мне и моему мужу. Хотя на самом деле мы были не в том положении по финансам, чтобы покупать церковь, в душе я - сторонник сохранения природы. Мне доставляет радость то, что мы сохранили его, и довольно много людей в сообществе благодарят нас за это.
Сначала я подумала, что мои друзья из местной церкви АМЕ (африканской методистской епископальной ) могли бы воспользоваться зданием, так как им не хватало парковочных мест. Но в то время они не могли переехать, поэтому я задалась вопросом, кто будет проводить службы? Я всегда говорила, что я "блюзовый проповедник", поэтому решила принять духовный сан. Пастор церкви AME порекомендовал необходимую достойную организацию, я написала диссертацию и изложила свои доводы. Затем их правление просмотрело мою заявку и оценило мои цели. Я получила одобрение и управляла церковными сервисами до закрытия из за пандемии, но, к сожалению, с тех пор мы не смогли открыться. У нас была очень маленькая, но преданная группа, и я быстро получила серьёзное понимание того, что значит быть пастором у маленькой паствы. Я была на свадьбе и похоронах, кто-то привел своего ребенка в церковь для исцеления. У девочки было редкое заболевание, при котором она регрессировала вместо того, чтобы взрослеть, и ей становилось хуже. Они попросили меня возложить на нее руки и помолиться. Я не была точно уверена, что должен была это делать, но я решилась, и могу сказать, что они родители были воодушевлены. Если я могу помочь кому-то с помощью музыки или церкви - всего, что является позитивным и поддерживающим, - тогда это то, что я хочу делать”.
Как и у большинства музыкантов, пандемия тяжело сказалась на Рори. Но они с мужем начали вести домашние трансляции, чтобы поддерживать связь с фанатами и получать некоторый доход.
“Сила страха действительно непостижима. Мы все были в ужасе от того, что подхватим эту ужасную болезнь, задохнемся и умрем. Как певице, мне это было более чем страшно. И, как мы все знаем, трагически погибло много-много людей, и было так много страданий! За это время многие люди впали в глубокую депрессию. Мы потеряли друзей из-за самоубийств во время отключений. И это было ошеломляюще - отменить все концерты. Три раза мы переносили встречу только для того, чтобы все отменить заново. Мы поняли, что нам придется заново изобретать себя, чтобы выжить, поэтому мы начали вести домашние трансляции, и это оказало удивительно целебный эффект. Мы сформировали сообщество и таким образом поддерживали связь. Мы все еще ведем эти трансляции и на данный момент отыграли 198 шоу, а 27 марта исполнилось три года с момента начала домашних трансляций. Во время простоев я также могла продолжать делать записи дома, потому что мой муж - мой инженер. Это спасло мне жизнь — дало мне возможность продолжать заниматься тем, что я люблю больше всего на свете — музыкой”.
Rory стремится избегать использования социальных сетей, поэтому не знала о недавних дискуссиях, в ходе которых некоторые артисты критиковали белых блюзовых музыкантов за то, что они выглядят так, как будто пытаются присвоить черную культуру.
“Я всегда говорю: "Дело не в твоей коже, это твоя душа. Вы не можете контролировать то, что вдохновляет человеческое сердце.’ Я влюбилась в музыку, которая окружала меня, когда я росла. Это была самая завораживающая и мощная музыка, которую я когда-либо слышала, и она говорила о том, что было в моем сердце. Я просто случайно оказалась в нужном месте в нужное время и поэтому смогла лично пообщаться с такими гигантами блюза, как Сон Хаус, Миссисипи Джон Херт, Скип Джеймс, преподобный Гэри Дэвис, Фред Макдауэлл и другими, будучи подростком. Всегда было ощущение глубокой связи. Никто из этих великих артистов никогда не относился ко мне с неуважением, и я всегда относилась к ним с полным уважением. Я любила их. Они были богами блюза, и я испытывала благоговейный трепет. У меня никогда не было чувства, что я не должна этого делать - связь была настолько сильной, что у меня действительно не было выбора. Музыка - кантри-блюз, старинная кантри-музыка, госпел, классика, фолк и немного джаза - это просто призвание в моей жизни.
Я всегда отдавала должное оригинальным авторам песен, и не потому, что это было политкорректно (тогда этого не существовало), а потому, что так было правильно. Меня всегда расстраивало, когда люди не отдавали должное тем, кто написал эти старые песни. Вначале существовала тенденция думать, что эта музыка отошла на второй план, и что никому не будет дела до того, кто, возможно, изначально ее играл или написал. Я предлагаю воздать должное артистам, которые написали и исполнили эти песни. Я чту людей, написавших музыку, и люблю оригинальные аранжировки, которые я играю настолько добросовестно, насколько это возможно, из уважения”.
Один из способов, которым Рори оказала им честь, - это создание трибьют-альбомов. Она выпустила альбомы, отдающие дань уважения Сон Хаусу, преподобному Гэри Дэвису, Миссисипи Джону Херту, Букке Уайт, Бесси Смит и Сону Хаусу. В настоящее время она номинирована в трех категориях на премию Blues Music Awards.
Автор интервью Анита Шланк живет в Вирджинии и входит в совет директоров блюзового общества Ривер-Сити. Она была поклонницей блюза с 1980-х годов. Она и Тэб Бенуа стали соавторами книги “Блюзовая терапия”, а все доходы от продаж пошли в фонд ХАРТА.
“Я познакомилась с Коко в Германии, когда мы оба были в турне. Я была на разогреве на паре ее концертов, а также в телешоу, и она начала называть меня "Маленькая мисс Динамит’. Наши пути снова пересеклись в США, где стало ясно, что "Маленькая мисс Динамит" по-прежнему было моим прозвищем. Однажды в столовой на фестивале мы сидели и разговаривали о нашей жизни — она сказала мне, что ее муж был очень болен, и она горевала из-за разлуки с ним. Мне было очень жаль ее - требования гастрольных туров могут быть жестокими. Я тогда приходила в себя после недавнего расставания с мужчиной , и моя самооценка была на небывало низком уровне.
Она была невероятно добра и сказала примерно следующее: "Просто отпусти его - он дурак, потому что только что потерял хорошую женщину! Ты можешь добиться большего. Не сиди и не тоскуй - вставай и возвращайся на работу.’ Это было потрясающее напутствие от мудрой женщины. Я очень благодарна ей за тот момент. Теперь, когда ее больше нет с нами, ее потрясающая версия "Плакала, как ребенок" (‘Cried Like a Baby’ ) просто вырывалась из динамиков и отозвалась в моем сердце. Я знала, что должна записать эту песню как дань уважения ей. Это вернуло мне самообладание, когда я услышала, как она поет: "Да, я плакала, как ребенок, когда ты ушел от меня в прошлую пятницу вечером, но теперь у меня появились новые отношения, и все действительно хорошо!”"
Rory Block - Cried Like A Baby
Рори выросла на Манхэттене в то время, когда там также жили некоторые из самых талантливых музыкантов в мире, включая Боба Дилана, Джона Себастьяна и Марию Малдор. Кроме того, великие блюзовые музыканты, такие как Сон Хаус, Скип Джеймс, Миссисипи Джон Херт, преподобный Гэри Дэвис и Букка Уайт, были заново открыты и привезены в этот район. Подростком Рори познакомил с этими мастерами блюза ее друг Стефан Гроссман, который знал всех музыкантов, коллекционеров пластинок и историков музыки в округе, а также брал уроки игры на гитаре у Гэри Дэвиса. Рори тоже брала уроки у Дэвиса, могла проводить время с Джоном Хертом из Миссисипи и возможность играть с Соном Хаусом, и все это в очень раннем возрасте. Хотя у нее был уникальный опыт общения с этими мастерами в качестве наставников, как и у большинства других артистов, у нее не было наставника, который научил бы ее деловому аспекту музыкальной карьеры и тому, как выжить в музыкальной индустрии.
“Поначалу я понятия не имел о деловой стороне вещей, но в конце концов по необходимости приходится осваивать все тонкости. За эти годы я действительно довольно хорошо стала разбираться в бухгалтерском учете. Что касается рекламы и того, где вы должны продавать свою музыку, то сейчас - совсем другой мир, чем был в 1970-х годах. Ты оказывался в руках звукозаписывающей компании. Они связывались с радиостанциями и делали всю рекламу. Теперь, когда многие артисты выпускают свои собственные компакт-диски, им приходится делать большую часть этого самим в социальных сетях. Я не любитель социальных сетей, поэтому у меня возникли бы трудности, если бы я начинала сегодня, поэтому на самом деле здорово иметь лейбл, который делает все это за меня.
Что касается продвижения по карьерной лестнице, то, с одной стороны, я имела дело с неуверенностью и разочарованием своего детства (в основном от матери), но, с другой стороны, мне каким-то образом удалось стать иррационально оптимистичной, веря, что "небо - это предел", и в конечном итоге я пришла к некоторым довольно диким идеям - вещам, которые не имели никакого смысла, - например, моя идея о том, что Стиви Уандер мог бы каким-то образом сыграть на моем альбоме. Но я случайно узнала кое-кого, кто работал инженером со Стиви, поэтому сказала: "Джим, как ты думаешь, Стиви согласится сыграть на моем альбоме?’ И Джим сказал: "Что ж, попробовать стоит". Так что я отправила песню, и Джим позвонил мне посреди ночи, чтобы сказать: "Знаешь что, Стиви сказал "да"!" Позже Бонни Райт, Марк Нопфлер, Тадж Махал и ряд других великих артистов также были невероятно добры ко мне и играли на моих записях. Честно говоря, я превзошла свои мечты и ожидания в этом отношении и уверена, что это было благословение Божье”.
В дополнение к совершенно иному методу рекламы, в начале семидесятых в музыкальной индустрии существовали и другие отличия. Рори спросили, часто ли она сталкивалась с сексизмом на протяжении всей своей карьеры.
“Вначале сексизм был плохим. Люди часто говорили мне: ‘Девушки не должны так играть на гитаре’. Когда я открывала концерты для своего друга Джона Хэммонда в Австралии, было несколько человек, которые были почти оскорблены моей игрой. Кто-то зашел в грим уборную и отчитал меня за то, что я играла агрессивно и била по гитаре, как Чарли Паттон. Я просто сказала: "Но именно так и должно быть сыграно’. Отношение в то время было (по крайней мере, для некоторых людей) таким: “Девушки так не поступают". Но я никогда с этим не соглашалась и никогда ни по какой причине не меняла манеру своей игры на гитаре.
Другой пример сексизма был в Калифорнии. Мне тогда было 15 лет, и я играла на сцене с Фредом Макдауэллом, вдруг кто-то вскочил и крикнул: "Она играет как мужчина!’ У меня всегда был резкий стиль игры на гитаре, потому что мой отец играл на инструменте именно так - властно и мощно - и, кроме того, именно так существовал кантри-блюз. Но в то время я обнаружила, что у многих людей было предубеждение, что женщинам полагается играть только тихие арпеджио и петь нежным шепотом.
Тогда на радио тоже был сексизм. Редакторы программ обычно говорили: "Мы не ротируем певиц-цыпочек вплотную друг к другу, мы должны распределять их по группам и иметь определенное количество исполнителей-мужчин между ними’. Это было дико. Как будто люди могли разозлиться или, возможно, потерять интерес, если бы один за другим раздавались женские голоса. Для меня это никогда не имело никакого смысла, и я часто рассказывала об этом всем, кто был готов слушать. Помню, я спросила: "Почему это нормально - исполнять десять песен мужчинами и только одну или две женщинами?" К счастью, со временем это изменилось. Сейчас я часто слышу, что промоутеры специально ищут артисток для участия в их составе. Так что, возможно, все выровнялось”.
В настоящее время Рори работает со Stony Plain Records, своем третьем лейбле звукозаписи. Она рассказала о том, как бывает трудно найти лейбл, который готов предоставить музыканту творческую свободу.
“Я работала с Rounder Records на четырнадцати альбомах. По моему предыдущему опыту, звукозаписывающие лейблы всегда пытались диктовать, что и как я буду записывать. В результате я была поражена, когда в Раундере сказали, когда я впервые подписала с ними контракт: "Не беспокойтесь о том, чтобы сделать запись, подходящую для радио’. Они сказали: "Просто запишите пластинку, которая, по вашему мнению, прекрасна". Я был поражена - они предоставили мне полную творческую свободу вплоть до 14-го релиза. Но потом они начали придумывать темы и назначили мне продюсера. Я знаю, что у них были самые благие намерения, и мне, вероятно, следовало довести дело до конца, но я чувствовала себя ограниченной. Я свободная птица, у которой должно быть полное художественное пространство. Тем не менее, это не было негативным расставанием, я просто поняла, что пришло время посмотреть, что еще где нибудь есть. Поработав с несколькими разными лейблами (все замечательные люди и у всех хороший опыт), я связалась с Stony Plain Records - и они действительно фантастические. Они полностью поддерживают меня и дают мне полную творческую свободу. Я действительно могу сказать, что они меня поддерживают на 100%”.
Рори решила, что в ее жизни было несколько исключительных событий, и решила написать свои мемуары, подробно описав свои возможности встретиться и поработать с некоторыми легендами бизнеса. Она опубликовала книгу, но обнаружила, что ей пришлось преодолеть последствия своего воспитания, чтобы позволить себе рассказать о своем опыте.
“Когда я впервые начала играть на гитаре, моя мать была очень расстроена. Она сказала мне, что я была "громкой" и "назойливой", и что я просто пыталась привлечь к себе внимание. Конечно, когда я была ребенком со жгучим желанием играть музыку, это опустошало меня - в итоге тихий голос в моей голове велел мне сделать это потише, держаться подальше от центра внимания и не привлекать к себе внимания. Из-за этого я даже перестала играть, сделав паузу почти на десять лет. Это все еще влияет на меня сегодня, но мне удалось примириться с причинами, по которым моя мать так себя чувствовала. Она просто повторяла то, что ей говорили, когда она росла. Она сама была превосходной певицей и однажды проходила прослушивание в The Weavers. Позже семейные слухи подтвердили, что ее приняли, но она отказалась от гастролей, потому что была беременна моей старшей сестрой. И это был 1948 год, совершенно другой мир.
Позже она со слезами на глазах извинилась передо мной, и мы пришли к глубокому взаимопониманию. Но, несмотря на все это, когда я писала свою книгу, мне было трудно рассказывать о своих впечатлениях - знакомстве с мастерами блюза, детстве среди многих известных и великих артистов, которые гуляли по улицам Гринвич-Виллидж. Надоедливый голосок в моей голове говорил, что это - хвастовство. Я чувствовала, что не могу сказать, что знала Миссисипи Джона Херта или Сон Хауса, Скипа Джеймса, Фреда Макдауэлла и преподобного Гэри Дэвиса. Я чувствовала, что не могу сказать, что Боб Дилан жил через две двери от магазина сандалий моего отца (the Allan Block Sandal Shop) и иногда заходил внутрь, разговаривая с моим отцом, когда я заходила после школы. Мне постоянно приходилось преодолевать чувство, что я должна оставаться на заднем плане. Но в то же время, согласно тому, что я объясняла ранее, у меня была и другая часть меня, которая верила в большие мечты, в то, что я попрошу Стиви Уандера сыграть на моем альбоме, и это желание верить в силу мысли, стремиться к чему угодно, что вы можете себе представить, вероятно, привело к тому, что я стала в конечном счете тем, кто я сейчас есть”.
Ее собственный опыт преодоления уныния и неуверенности в себе помог ей наставлять других, когда она обучает студентов. Она обнаружила, что не она одна не решается быть в центре внимания, и не только других женщин ей приходилось поощрять к тому, чтобы они пользовались преимуществами центра внимания. Она также стала искусной в обучении людей игре на слайд-гитаре, технике, которой поначалу сама с трудом овладевала.
“Самая распространенная проблема, с которой я сталкиваюсь у студентов, - это неуверенность в себе. Я призываю начинающих игроков не извиняться — играть громче и увереннее. Я говорю им использовать свою личную энергию: "Играйте так, чтобы люди не могли вас игнорировать". Я думаю об одном конкретном студенте, который учился играть в стиле Son House, но думал, что он недостаточно хорош, чтобы петь. На самом деле, он был отличным игроком с прекрасным голосом, и на самом деле ему просто нужно было петь громче и играть более авторитетно. С тех пор он сформировал дуэт, и у него есть солидные последователи. Что касается обучения игре на слайд-гитаре, я считаю, что это абсолютно личное дело каждого гитариста. Вы просто должны сделать это по-своему. Вначале я пыталась сыграть Роберта Джонсона без слайда, просто голыми пальцами. Но в конце концов я поняла, что слайд станет необходимой частью моего стиля. В течение многих лет в магазинах вообще не было слайдов. Вам просто нужно было найти способ создать свой собственный. Мои друзья-парни делали их из винных бутылок, но я никогда не находила ничего достаточно маленького, чтобы уместиться в моей руке - они просто падали с пальца. Потом люди начали приносить мне слайды, сделанные на заказ: стеклянные, фарфоровые, латунные, - и я собрала неплохую коллекцию, но все равно мне никогда ничего не подходило. Наконец Джон Хэммонд сказал мне: "Пойди и купи себе торцевой ключ — они бывают всех размеров". Я примерила кучу гнезд, пока не нашла подходящее, мне тут же отшлифовали конец, и я начала практиковаться.
Когда Бонни Райтт играла на одном из моих альбомов, и мы его микшировали, услышав, когда она играла в динамиках, я сразу же поняла, что все делала неправильно. У нее был красивый непринужденный стиль . А я нервно металась рядом, переигрывая и недогружая, и мое вибрато дребезжало и жужжало. А ее вибрато было легким и обалденным. Она также издавала эти невероятные скачущие ноты, спрыгивая прямо с грифа вместе со слайдом. Так круто, столько блюзовой энергии… и вот тогда я начала практиковаться по-настоящему, слушая Бонни, Рая Кудера и Брендона Крокера (отличного британского гитариста, который в то время играл в группе с Марком Нопфлером под названием "The Notting Hillbillies"). Однажды я все таки научилась.
Рори часто замечает, что люди в зале чувствуют определенную связь с ней из-за песен, которые она написала, например таких как “Lovin’ Whiskey”. Люди, которые любили алкоголь, обнаруживают, что эта песня находит у них сильный отклик, и может быть целительно слышать в словах, что они не одиноки в боли, которую испытывают. Рори спросили об этом и о том, были ли какие-нибудь песни, сам процесс написания которых был для нее терапевтическим.
Rory Block - Lovin' Whiskey
“Почти все мои оригиналы действуют на меня терапевтически, когда я их пишу, "Мальчик-паук" (‘Spider Boy’ ) был, вероятно, самым впечатляющим из всех. Речь шла о гибели моего старшего сына, когда ему было восемнадцать, в автомобильной катастрофе. Он был новичком- водителем и ехал за своим другом, когда не справился с управлением на повороте. Это потеря, которую вы никогда не переживете, и то утешение, которое она приносит другим в такой же ситуации, невозможно оценить. Песня "Розалин" (‘Rosaline’ ) была о выкидыше, так что это еще одна песня о потере и горе. ‘Lovin’ Whiskey’ - мой самый известный оригинал, и многие люди говорили мне, что он помог им пережить самые трудные времена в их жизни. "Серебряные крылья" ( ‘Silver Wings’ ) - это еще одна песня, которая, по словам людей, лично для них исцеляет. Речь идет о потере дорогого друга. Затем идет ‘Мамин блюз’ (‘Mama’s Blues.’ ) . Я, наверное, не могу вспомнить все песни, которые я написала, о вещах, с которыми мы все боремся в жизни, и, скорее всего, именно так они в конечном итоге помогают другим. Если это личное для меня, то, вероятно, это личное и для кого-то другого, а может быть, даже для многих других людей. Многие мои песни о борьбе не на жизнь, а на смерть и о том, что все это значит. В нем много духовного содержания. Когда человек нуждается в исцелении, невероятно важно просто знать, что ты не одинок”.
Rory Block - Mama's Blues
Рори живет в очень маленьком городке на севере штата Нью-Йорк, и они с мужем купили заброшенное здание церкви. Они использовали его как место проведения музыкальных мероприятий, и Рори также был рукоположена в священники и проводила там службы.
“На моей улице есть красивое старое здание церкви. Когда я впервые переехала в свой новый дом, это была действующая церковь со службами, свадьбами и широким спектром мероприятий. Постепенно она вышла из употребления. Я слышал, что она была "выведена из эксплуатации" и появилась на рынке как "жилое помещение" (вспомните кондоминиумы и постоянные исторические изменения в здании). Благодаря удивительной череде невероятных событий у меня в конце концов появилась возможность приобрести его, чтобы спасти здание. Итак, я дала свою цену, но потом кто-то другой сразу же перекупил у меня. Короче говоря, позже они отозвали своё предложение, и здание досталось мне и моему мужу. Хотя на самом деле мы были не в том положении по финансам, чтобы покупать церковь, в душе я - сторонник сохранения природы. Мне доставляет радость то, что мы сохранили его, и довольно много людей в сообществе благодарят нас за это.
Сначала я подумала, что мои друзья из местной церкви АМЕ (африканской методистской епископальной ) могли бы воспользоваться зданием, так как им не хватало парковочных мест. Но в то время они не могли переехать, поэтому я задалась вопросом, кто будет проводить службы? Я всегда говорила, что я "блюзовый проповедник", поэтому решила принять духовный сан. Пастор церкви AME порекомендовал необходимую достойную организацию, я написала диссертацию и изложила свои доводы. Затем их правление просмотрело мою заявку и оценило мои цели. Я получила одобрение и управляла церковными сервисами до закрытия из за пандемии, но, к сожалению, с тех пор мы не смогли открыться. У нас была очень маленькая, но преданная группа, и я быстро получила серьёзное понимание того, что значит быть пастором у маленькой паствы. Я была на свадьбе и похоронах, кто-то привел своего ребенка в церковь для исцеления. У девочки было редкое заболевание, при котором она регрессировала вместо того, чтобы взрослеть, и ей становилось хуже. Они попросили меня возложить на нее руки и помолиться. Я не была точно уверена, что должен была это делать, но я решилась, и могу сказать, что они родители были воодушевлены. Если я могу помочь кому-то с помощью музыки или церкви - всего, что является позитивным и поддерживающим, - тогда это то, что я хочу делать”.
Как и у большинства музыкантов, пандемия тяжело сказалась на Рори. Но они с мужем начали вести домашние трансляции, чтобы поддерживать связь с фанатами и получать некоторый доход.
“Сила страха действительно непостижима. Мы все были в ужасе от того, что подхватим эту ужасную болезнь, задохнемся и умрем. Как певице, мне это было более чем страшно. И, как мы все знаем, трагически погибло много-много людей, и было так много страданий! За это время многие люди впали в глубокую депрессию. Мы потеряли друзей из-за самоубийств во время отключений. И это было ошеломляюще - отменить все концерты. Три раза мы переносили встречу только для того, чтобы все отменить заново. Мы поняли, что нам придется заново изобретать себя, чтобы выжить, поэтому мы начали вести домашние трансляции, и это оказало удивительно целебный эффект. Мы сформировали сообщество и таким образом поддерживали связь. Мы все еще ведем эти трансляции и на данный момент отыграли 198 шоу, а 27 марта исполнилось три года с момента начала домашних трансляций. Во время простоев я также могла продолжать делать записи дома, потому что мой муж - мой инженер. Это спасло мне жизнь — дало мне возможность продолжать заниматься тем, что я люблю больше всего на свете — музыкой”.
Rory стремится избегать использования социальных сетей, поэтому не знала о недавних дискуссиях, в ходе которых некоторые артисты критиковали белых блюзовых музыкантов за то, что они выглядят так, как будто пытаются присвоить черную культуру.
“Я всегда говорю: "Дело не в твоей коже, это твоя душа. Вы не можете контролировать то, что вдохновляет человеческое сердце.’ Я влюбилась в музыку, которая окружала меня, когда я росла. Это была самая завораживающая и мощная музыка, которую я когда-либо слышала, и она говорила о том, что было в моем сердце. Я просто случайно оказалась в нужном месте в нужное время и поэтому смогла лично пообщаться с такими гигантами блюза, как Сон Хаус, Миссисипи Джон Херт, Скип Джеймс, преподобный Гэри Дэвис, Фред Макдауэлл и другими, будучи подростком. Всегда было ощущение глубокой связи. Никто из этих великих артистов никогда не относился ко мне с неуважением, и я всегда относилась к ним с полным уважением. Я любила их. Они были богами блюза, и я испытывала благоговейный трепет. У меня никогда не было чувства, что я не должна этого делать - связь была настолько сильной, что у меня действительно не было выбора. Музыка - кантри-блюз, старинная кантри-музыка, госпел, классика, фолк и немного джаза - это просто призвание в моей жизни.
Я всегда отдавала должное оригинальным авторам песен, и не потому, что это было политкорректно (тогда этого не существовало), а потому, что так было правильно. Меня всегда расстраивало, когда люди не отдавали должное тем, кто написал эти старые песни. Вначале существовала тенденция думать, что эта музыка отошла на второй план, и что никому не будет дела до того, кто, возможно, изначально ее играл или написал. Я предлагаю воздать должное артистам, которые написали и исполнили эти песни. Я чту людей, написавших музыку, и люблю оригинальные аранжировки, которые я играю настолько добросовестно, насколько это возможно, из уважения”.
Один из способов, которым Рори оказала им честь, - это создание трибьют-альбомов. Она выпустила альбомы, отдающие дань уважения Сон Хаусу, преподобному Гэри Дэвису, Миссисипи Джону Херту, Букке Уайт, Бесси Смит и Сону Хаусу. В настоящее время она номинирована в трех категориях на премию Blues Music Awards.
Автор интервью Анита Шланк живет в Вирджинии и входит в совет директоров блюзового общества Ривер-Сити. Она была поклонницей блюза с 1980-х годов. Она и Тэб Бенуа стали соавторами книги “Блюзовая терапия”, а все доходы от продаж пошли в фонд ХАРТА.
Комментарии
Отправить комментарий